"Право на доступ к информации и свободу слова"

Раздел 3.4. Право на доступ к информации и свободу слова

 «Я не раз говорил прессе – как же так, почему молчим? А журналисты отвечают – у нас со всеми договора и везде табу, везде надо подать так, как устраивает хозяина договора. Ни о какой демократии в области в таком случае говорить не приходится. Демократия только там может быть, где на самом деле есть четвертая власть»[1].

 (Из послания Губернатора Меркушкина Н.И. к депутатам Самарской Губернской Думы и жителям региона от 26.12.2013 г.)

В Самарской области есть все возможности для полной реализации права на свободу слова. На окончание 2013 года количество зарегистрированных в регионе средств массовой информации составляло 1414 изданий[2], у нас мощное журналистское сообщество и замечательные традиции журналистики.

Почему все-таки у людей и пишущих, и читающих остается ощущение недосказанности и «недосвободы», а порой – неискренности и полуправды в освещении острых вопросов и важных для жизни губернии тем? Связано ли это только с неизбежной финансовой зависимостью редакций от учредителей или имеет место «руководящая и направляющая роль» заказчиков в определении содержания и расстановке акцентов? Насколько глубоко сидят в профессиональном сознании журналистов различные способы «самоконвоирования»? От ответов на эти вопросы зависят и оценки состояния права на свободу слова в регионе.

1. Количество и качество в вопросах общения власти и общества

(информационная открытость органов власти и ее влияние на свободу слова)

Следует подчеркнуть, что с первых дней работы глава региона Меркушкин Н.И. постоянно обращается к пишущей братии с призывами к появлению острых публикаций и журналистских расследований. Губернатор обеспокоен тем, что «в Самарской области лишь 1-2 % населения знают, какие процессы происходят в губернии»[3].

 Вот как выглядит степень информированности общества о деятельности органов власти по данным СГОО «Исследовательской группы «Свободное мнение», изучившей мнения 1 400 жителей Самарской области в октябре-ноябре 2013 года при поддержке Общественной палаты Самарской области[4].

Судя по этим данным, «информационная революция» в Самарской области, о необходимости которой так много говорилось в 2012 и в 2013 годах, пока так и не произошла. Хотя подвижки к лучшему с обеспечением доступа к информации в регионе есть. К безусловным достижениям региона в области свободы слова следует отнести то, что первые лица региона продолжают «хождения в народ». Лидером публичности с самых первых дней работы, бесспорно, является Губернатор Самарской области Меркушкин Н.И., который весь 2013 год продолжал пока еще не совсем привычную, но уже полюбившуюся многим практику многочасового живого общения с населением, в ходе которого выслушиваются все желающие до последнего вопроса. И уж если это не стало «нормой для всех представителей власти», как подчеркнул Губернатор на встрече с жителями Чапаевска в феврале 2013 года[5], то сигналом руководителям муниципалитетов стало точно.

В Самарской области в 2013 году стартовал масштабный проект «На связи с Губернатором», который призван наладить полноценную «обратную связь» с населением. С апреля 2013 года первый опыт получили граждане Тольятти[6]. В городском Многофункциональном центре предоставления государственных (муниципальных) услуг (МФЦ) на вопросы граждан отвечали представители почти всех территориальных подразделений федеральных органов власти и министерств Правительства Самарской области. Только за первые три месяца в проекте приняли участие более 12 000 человек[7], проект широко освещали тольяттинские СМИ. Несомненные плюсы таких встреч и для граждан, и для чиновников очевидны: уход от бумажной волокиты, решение вопросов в режиме «онлайн», активизация межведомственного взаимодействия. Хорошо бы еще, если по итогам таких линий в публичной сфере обнародовались результаты системного анализа содержательных запросов населения и результаты реагирования.

Департаментом мониторинга общественного мнения в Администрации Губернатора Самарской области реализуется проект: «Российская Общественная инициатива», куда от общественных организаций Самарской области на голосование уже поступило около 70 гражданских инициатив[8]. Идея проекта – передавать лучшие инициативы на экспертизу, после чего она может обрести силу закона. Обнародование результатов того или иного проекта, особенно если он распознается гражданами как нечто принципиально новое и могущее принести пользу, на наш взгляд, позволит не «загаснуть» тому самому гражданскому оптимизму, который является одним из необходимых условий существования свободы слова и работы на понимание власти и общества «слушать и слышать друга друга».

Положительные моменты во взаимодействии с областной властью журналисты видят: «Теперь при оперативных запросах ответы приходят быстро. А при необходимости не обязательно идти по всей процедуре (редакция – департамент по связям с прессой – министерство – департамент по связям с прессой – редакция),  можно позвонить напрямую в министерство и получить нужный комментарий. В отличие от прежних времен, стали доступны и многие министры. Все это упрощает работу с текстами»[9]. Среди позитивных оценок: «Степень доступности информации из официальных источников стала ЛУЧШЕ», «открытых источников информации стало больше»[10].

Не думаем, что речь идет о какой-то умышленной избирательности по отношению к различным СМИ, но журналисты не единодушны в оценках положения дел. Так, редактор издания, известного своей социальной направленностью и деполитизированностью, отметила, что «Степень доступности информации из официальных источников снизилась несколько лет тому назад, когда журналистам перекрыли прямой доступ к руководителям и чиновникам министерств, управлений и ведомств. Разрешение на интервью или получение ответа на интересующий газету вопрос возможно стало получать только через Департамент информационной политики. Это очень неудобный порядок, при котором сроки получения информации, даже самой актуальной, возрастают многократно. […]Он действует в Самарской мэрии и, как слепок – во многих учреждениях. Порядок тем нелепее, что практически во всех министерствах, департаментах, управлениях и т.д. работают собственные пресс-службы, с помощью которых журналисты могли бы оперативно получать информацию. Но все – через «головное» ведомство – Департамент информационной политики...»[11].

При этом должностные лица, так часто и охотно ругающие прессу за искажение информации, порой относятся к журналистским запросам как к досадным нарушениям собственного спокойствия. И вместо точного ответа на заданный вопрос журналистов переадресовывают к законодательным актам или судебным решениям. «Встречаются также случаи, когда ответ дан не по существу заданных вопросов – просто отписка. Всё это нарушает право читателя на объективную информацию»[12].

И хотя большинство главных редакторов сообщили, что впрямую, формально, права журналистов на доступ к информации в 2013 году не нарушались, некоторые из них отмечали, что «проверить достоверность официальной информации любого порядка (о затратах, фальсификациях, действиях конкретных ответственных лиц) не представляется возможным. Обоснованность собственной информации подтверждается только отсутствием предупреждений и требований опровержений» [13].

Имели место в 2013 году недопуски журналистов на судебные заседания в открытых судебных процессах – журналист АНО «Парк Гагарина» был не допущен на заседание в Самарском районном суде г.о. Самара. И, если законодательство дает право судье в некоторых, строго перечисленных законом случаях, отказывать журналистам в присутствии на открытых судебных заседаниях, то отказ должен происходить по установленной законом процедуре[14].

Еще сложнее обстоят дела со свободой слова и информационной открытостью власти для СМИ в районах. Там от журналистов, особенно задающих неудобные вопросы, зачастую отмахиваются путем навязывания неприемлемого в современных условиях, «неторопливого» темпа работы с редакционными запросами. Ответ в пресс-службах, как правило, начинают готовить только после получения письменного запроса. Ждать ответ порой приходится в течение 30 (!!!) суток. Такая «оперативность» в условиях, когда новости быстро «стареют», по сути, равносильна отказу: кому нужен безнадежно устаревший комментарий к событиям месячной давности?

«Такая система работы с прессой (в Борском районе она даже закреплена специальным документом) не позволяет оперативно получать нужную информацию, и всё чаще журналисты вынуждены в своих материалах делать приписку о том, что запрос направлен и как только будет получен ответ, его опубликуют. С уверенностью можно сказать, что это влияет на объективность подачи материала – из-за неоперативности и неповоротливости пресс-служб журналисты, не получив нужных комментариев, пишут свои статьи, основываясь лишь на части фактов. Представители органов местного самоуправления, стараясь оттянуть время и подготовить более обтекаемый ответ, тем самым подталкивают журналистов к однобокой подаче информации. В результате, плохо всем[15]»,– сообщают представители районной прессы.

Ситуации, когда муниципальные власти практически игнорируют запросы «непослушных» журналистов, не пускают их на заседания, не предоставляют нужную информацию, а значит, препятствуют реализации права на свободу слова, по-прежнему не редкость. Порой разделение журналистов на «своих» и «чужих» приводит к настоящим «информационным войнам».

После встреч с журналистами в различных районах области в ходе выездных приемов стал очевиден «журналистский раскол» на два различных, а иногда и враждующих лагеря: есть официальные СМИ, в которых практически невозможна критика власти, зато – в полный рост ощутима самоцензура боящихся увольнения корреспондентов, и есть стихийно возникающие «вольные» СМИ, которые «заточены» исключительно на критику и предпочитают не замечать положительные моменты. Вряд ли эти крайности способствуют пониманию читателями объективного положения дел.

Так, в неофициальной газете Похвистневского района «Обзор за неделю» регулярно публикуются критические статьи, порой весьма обоснованные. Но вместо устранения недостатков и разъяснения своей позиции муниципальные власти негатив в свой адрес игнорируют, не озаботившись главным вопросом: а что подумают граждане, так и не увидевшие внятных ответов на критику? Не сочтут ли они всю информацию официального СМИ Похвистневского района, газеты «Похвистневский вестник», мягко говоря, недостоверной?

И хотя такие противостояния на первый взгляд кажутся примером настоящей свободы слова, в перспективе они могут привести скорее к искам о защите чести и достоинства, чем к достоверному информированию населения.

Полагаю, представителям власти при этом важно не делать вид, что конфликта не существует. Каждый конфликт интересов, а в особенности, если он перекидывается в СМИ, должен стать предметом тщательного анализа и широкого обсуждения, причем, на самых разных коммуникативных уровнях.

Проблемы взаимодействия региональной журналистики с властью стали предметом обсуждения на заседание круглого стола в Тольятти «Региональные СМИ: новые модели, старые проблемы» в апреле 2013 года

Но самыми опасными следует признать менее очевидные, но более глубокие причины проблем с реализацией права на свободу слова в регионе: наличие никем не объясняемых противоречий между декларируемым и происходящим. Порой именно этот диссонанс трактуется общественностью как курс на «сворачивание» демократических свобод, в том числе – свободы слова. Ощущения отдельных активных представителей гражданского общества артикулируются в понятиях «давление» и «скрытая цензура».

То, что эти явления имеют место, мало кто сомневается. О таких фактах редакторы доверительно сообщают Уполномоченному с просьбами о конфиденциальности информации, к которым мы относимся с большим пониманием. Но, избегая персональных неприятностей в отношении журналистов и негативных последствий для редакции, мы не можем согласиться с действиями должностных лиц в отношении материалов, направляемых Уполномоченным в средства массовой информации для опубликования.

Вот, казалось бы, вполне позитивный пример: гражданин С., ветеран войны в Афганистане, отстоял в суде право собственности на земельный участок в г.о. Самара на пересечении улиц Пензенская и Владимирская[16], хотя судился он не с рядовым гражданином, а с Главой г.о. Самара. Но заинтересовавшееся этой историей издание опубликовать материал не смогло, так как получило административный «совет» - не

касаться этой темы.

В итоге статья не вышла, журналисты получили очередной «урок послушания», а жители города не узнали о том, что справедливость и закон восторжествовали. Стоит ли потом удивляться, что люди живут в повальной уверенности – простому человеку в судебном споре с властью правды добиться невозможно?

Ветеранская организация поверила в закон и справедливость, но в Администрации г.о. Самара посчитали, что это подрывает имидж власти.

Не поддается также пониманию логика редакции областной газеты «Волжская коммуна», которая в 2013 году трижды саботировала размещение информации, предоставленной Уполномоченным. Только после личного вмешательства руководителя Департамента информационной политики Администрации Губернатора Самарской области Филиппова С.В. удалось разместить материал по ежегодному докладу, публикация которого предусмотрена Законом «Об Уполномоченном по правам человека в Самарской области»[17]; так и не дошел до читателей достаточно острый материал по результатам очередной выездной проверки в Красноармейский район в июле 2013 года (впрочем, и в 2012 году он также не вышел); и уж совсем необъяснимая ситуация – с трудом удалось разместить и небольшую заметку о встрече правозащитников с Президентом России Путиным В.В. в Ново-Огарево 10 декабря 2013 года! И это при том, что закон гарантирует право Уполномоченного по правам человека в Самарской области на беспрепятственное опубликование своих материалов в областных СМИ[18].

Ограничительные симптомы подмечают и социологи в связи с темами, вызывающими напряжение или протестные настроения: «На ситуацию с реализацией конституционного права на свободу слова в Самарской области в 2013 году в первую очередь повлияла дереализация прочих конституционных прав – свободы совести, собраний и организаций граждан»[19].

Региональной журналистике пока не удается избавиться от сохранения подходов к тиражированию заказных материалов, по-прежнему мало проводится собственно журналистских расследований. Новостные ленты забиты информацией, практически «под копирку» переписанной из официальных сводок и пресс-релизов. Даже камеры порой, судя по телевизионным кадрам различных каналов, стоят в одной точке. По-прежнему мало, за исключением нескольких изданий, независимых оценок и мнений экспертов. И по-прежнему много заказного интереса учредителей и спонсоров публикаций. И по-прежнему искренность и нравственность – в большом дефиците у нашей региональной журналистики. При том, что в минувшем году в общественном дискурсе все громче звучали призывы к публичному разоблачению коррупционеров, включая знаковые тезисы послания Губернатора Самарской области депутатам Самарской Губернской Думы и жителям Самарской области[20], освещение процессов расследования (даже с учетом особенностей Уголовно-процессуального Кодекса РФ) и их результатов носило, скорее, фрагментарный и эпизодический характер. Короткие новостные сообщения об очередных фактах взяточничества или использования служебного положения в личных целях не сопровождались анализом причин и нравственным дискурсом.

В 2013 году на ежегодном конкурсе СМИ «Честное слово» Уполномоченным были отмечены самые принципиальные и ответственные журналисты. Среди награжденных – Наталья Ульянова, АНО «Парк Гагарина»

Первых лиц силовых ведомств трудно упрекнуть в недостаточном общении со средствами массовой информации. В 2013 году руководители Главного управления МВД России по Самарской области приняли участие в 30 брифингах, 12 пресс-конференциях, 23 «прямых линиях» и круглых столах. Представителям СМИ было предоставлено 513 комментариев, в средствах массовой информации размещено 23 888 материалов. Еженедельно на телеканале «СКАТ» выходит ведомственная телевизионная программа «Самарская полиция. Закон и порядок», на радио «Шансон» в прямом эфире выходит передача «На страже правопорядка» участием руководителей Главного управления МВД России по Самарской области. И – кто бы мог такое представить еще пару лет назад! - на радио «Эхо Москвы» проходит прямой эфир с участием заместителя начальника – начальника полиции Главного управления МВД России по Самарской области генерал-майора полиции Турбовца Н.М., руководителей служб и подразделений. Продолжается практика встреч с журналистами и блоггерами[21].

Прокуратурой Самарской области в 2013 году в средствах массовой информации было размещено 30 295 информационных сообщений, в интернете – 19 274 сообщения, на радио – 3 965, по телевидению – 2 979[22].

Руководством Следственного комитета Российской Федерации по Самарской области в истекшем периоде организовано 8 пресс-конференций и брифингов, размещено 12 532 информационных сообщений по расследуемым уголовным делам и материалам проверок.[23]

Стоит также отметить, что руководители Главного управления МВД по Самарской области и Прокуратуры Самарской области не только охотно рассказывают о профессиональных достижениях сотрудников и результатах работы ведомств. Как правило, если в области возникает резонансная тема, требующая пояснений и уточнения позиции первых лиц, журналисты достаточно оперативно получают необходимые комментарии.

Однако интенсивность общения со СМИ далеко не всегда означает реальной открытости. И даже ссылки на тайну следствия и ведомственные акты по раскрытию информации не отменяют очевидного умолчания по поводу фактов и обстоятельств, имеющих для общества принципиальное значение. Там, где есть, что скрывать или покрывать, это непременно покрывается.

Так было с резонансным «делом Георгия Кутузова», в котором после громких разоблачений должностных лиц в фальсификациях и превышении полномочий семья погибшего осталась с 5 тысячами выплаченной компенсации, а лица, причастные к смерти Георгия Кутузова, адекватного наказания, признанного в обществе справедливым, так и не понесли. До сих пор не получили официальной оценки и события в селе Николаевка Волжского района, где явно не без «патронажа» местной власти велись незаконные захоронения не землях сельхозугодий и был подожжен дом местных активистов.

Скупо мелькают сообщения о «деле Кужилина», но ничего не сообщается о перспективах добросовестных приобретателей квартир, которые были выведены из муниципальной собственности бывшим руководителем Департамента управления имуществом г.о. Самара. Фигура умолчания возникла и по поводу возврата денег, полученных ТСЖ, учредителями которых также оказался тот же Департамент и установления лиц, угрожавших пенсионерам, пытающимся найти концы в этих бездонных структурах. Не говоря уже о результатах расследования череды громких убийств известных в области людей. Речь не идет о прямом воспрепятствовании свободе слова, доступу к информации и ее распространению. Но отсутствие информации об очевидных результатах расследований очень сильно влияет на общее социальное самочувствие. Если нет убедительных примеров неотвратимости наказания, если информация обрывается на криминальных сводках о возбуждении уголовных дел или задержаниях, то люди не чувствуют себя защищенными. В условиях дефицита содержательной официальной информации граждане усваивают стереотипы сериалов и боевиков, по большей части, далеких от жизненной правды и от нравственности. Как ни странно, похожие сомнения вызывает и всеобщая «твиттеризация» чиновников, вынужденно взявших под козырек по поручениям начальства. Казалось бы, постоянное присутствие первых должностных лиц и высокопоставленных чиновников в Сети «онлайн» - это востребованная временем форма открытости. Но, за редким исключением нескольких известных депутатов и чиновников Администрации г.о. Самара, мало у кого получается и хватает времени на конструктивный диалог с гражданами в Интернете. Представители власти со временем перестают справляться с потоком обращений, скатываются в перебранку и, в конце концов, отстраняются от диалога, посадив за себя кого-то, кто пишет вместо них. Непродуктивность искусственной «интернет-открытости» власти доказал и опыт с восемнадцатью тольяттинскими чиновниками, странички которых в 2012 году практически одномоментно появились в социальной сети «ВКонтакте»[24]. К 2013 году большинство страниц пустуют, а инициатива не только потеряла всякий смысл, но и превратилась в «пародию на открытость», вызывающую разве что раздражение граждан. Поэтому попытки чиновников отметиться в соцсетях больше похожи на день моде в ущерб традиционным формам работы с населением.

При чем здесь свобода слова и чьи права тем самым нарушены? – Нет, так вопрос не стоит. Но доступ к информации, как и другие гражданские права, являются тем индикатором, на фоне которого формируются общее ощущение и оценки положения дел с правами человека, а следовательно, и степень доверия к власти. Побочным эффектом «суррогатного» общения чиновников становится раздражение интернет-пользователей, привыкших получать немедленные ответы в чатах. А управленческая машина так работать не может, на решение почти любого вопроса нужно определенное время; есть приоритеты и технологически предопределенная последовательность в действиях. И неизбежное противоречие между ожиданием быстрого ответа и длительностью его предоставления порождает новые разочарования. Поэтому неловкие симулякры интернет-активности чиновников по заданию начальства имеют мало общего со свободой слова.

2. Кто заплатит за свободу слова?

(источники финансирования СМИ и свобода выражения мнения)

Начиная с лета 2013 года безвозмездная целевая поддержка нерентабельных региональных СМИ, как и планировалось, была трансформирована в систему предоставления грантов областным бюджетом. Сомнения, высказанные нами в Ежегодном докладе за 2012 год[25], разрешились – как показала практика – в лучшую сторону. Финансовая поддержка в общем объеме около 80 млн.руб. оказана сорока организациям, в составе которых находятся печатные и электронные СМИ. Отчетность по предоставленным безвозмездно средствам со стороны получателей установлена соответствующими соглашениями. А целевое назначение грантов и, соответственно, обязанности грантополучателей не включают в себя указаний на необходимость отказа от критического осмысления и изложения своей позиции по актуальным вопросам нашей жизни. Присутствие в списке организаций, достойных областной поддержки, периодических изданий из муниципальных районов, ФГУП ИТАР-ТАСС, ФГУП РАМИ «РИА Новости» и, совершенно из другого формата – АНО «Издательство «Парк Гагарина» и ЗАО «Редакция «Независимой газеты», подтвердили готовность областной власти компенсировать недополученные доходы и финансово обеспечить затраты[26] победителей конкурса грантов в связи с их общественно значимой деятельностью.

Незначительные, в смысле поддержки свободы слова, шероховатости формулировок Порядка предоставления – ориентация исключительно на печатные материалы, запреты на предоставление поддержки государственным и муниципальным учреждениям[27], полагаю, буду устранены уже в ближайшем будущем. Вместе с тем, пытаясь удержаться от цитирования себя[28], вынуждены констатировать, содержание упреков Губернатора Самарской области в адрес журналистского сообщества Самарской области может быть преодолено на гораздо большем временном отрезке времени, чем того хотелось бы. И не только за счет финансовой поддержки областного бюджета, но формированием новых правил существования медиа-среды в целом.

Администраторы всех уровней – средства массовой информации – общество, в этой системе взаимоотношений каждое звено, предлагая удовлетворить свои текущие интересы, должно достаточно гибко подходить к интересам  «смежников» по системе. Не отрицая их, а, скорее, адаптируя к своим возможностям.

Ну а коль в своих оценках приходится обращаться к системным вещам, полагаю уместным предложить заинтересованным сторонам обсудить необходимость разработки концепции поддержки и развития конституционного права граждан на свободу слова и доступ к информации в пределах нашей малой Родины – Самарской области.

3. Язык вражды

(свобода слова в Интернете и культура общественного дискурса)

Рост недовольства граждан России продолжающейся «спячкой» чиновников низовых уровней, диссонанс между прогрессивной риторикой и заскорузлостью нерешаемых проблем, украденными миллиардами и отсутствием обещанных «посадок», необходимость которых понимают уже просто ВСЕ, подогревается новыми рисками. Если адекватные законные способы коммуникации не дают результата, наружу прорываются неадекватные и радикальные. В Самарской области достаточно тем, вызывающих раскол в обществе и агрессивные оценки. Это и «дикая» миграция, на которой наживаются одни, а расплачиваются за которую, в прямом и переносном смысле, другие; и рост оплаты за услуги ЖКХ, формально – в установленных пределах, а, по сути – не соответствующий ни качеству коммунальных услуг, ни реальной платежеспособности населения; и избирательность в предоставлении земельных участков; и безнаказанность вороватых управляющих компаний и ТСЖ; и нестабильность банков… Перемещение обсуждения таких тем из средств массовой информации в свободное Интернет-общение сопровождается обострением восприятия и самих тем, и носителей различных взглядов на них.

За последние годы сформировалось новое явление в сети - «критика критиков». Несогласие с оценками одной из сторон сопровождается массированной уничижительной агрессией. Именно для Интернета характерен язык вражды и массовой истерии, подрывающей общественное согласие и противоречащий нормальной культуре публичного общения. Кроме того, степень достоверности информации, подаваемой в Интернете, не всегда, мягко говоря, находится на должном уровне. Но при этом воспринимается большинством читателей как непреложная истина. Размашистые суждения, уверенные ремарки, «народный» язык изложения, простота в трактовке сложных вещей и явлений – все это действует крайне убедительно на восприятие не менее уверенных в своей правоте граждан. Но… только до того момента, когда в пользующемся их безоговорочном доверием ресурсе они не увидят занимательную информацию о себе самом, своих близких или просто знакомых. Информацию, которая некоторым образом отличается от действительности. Тогда в сознании и происходит переоценка качества информационного ресурса. Именно в этот момент приходит понимание: свобода оборота информации в Интернете, очень мало похожа на свободу слова. Свободомыслие предполагает наличие мыслей, а не словоблудие, циничное и безнаказанное в силу отсутствия авторства или регистрации в качестве СМИ. Вместе с тем, несмотря на серьезные «проблемы роста» всемирного Интернет-сообщества, это по-прежнему единственное место, где свобода, со всеми ее гримасами и крайностями, действительно есть. И эта свобода не только усиливает риски, но и дает бесценный гражданский опыт: учит проверять и перепроверять информацию, учит сомневаться в предлагаемых безапелляционных оценках. А вот использование достижений и управление информационными процессами имеет значение для морально-нравственного состояния общества.

С помощью огня можно готовить пищу, а можно убивать людей.

На бумаге можно печатать поэзию Шекспира, а можно – пособие по терроризму. Эти изобретения сами по себе не относится к категориям добра и зла, так же как динамит, алкоголь, нитраты или ядерная энергия.

Как замечательно отметила руководитель Роскомнадзора по Самарской области Жданова С.В, «свобода мысли и свобода слова – для всех: для интеллигентных людей, для философов…и она же – для подонков, мерзавцев и преступников»[29]. Именно эти особенности Интернета должны подталкивать власти к поддержке честных журналистов, несущих ответственность за печатное слово.